Сергей Стрельцов.
Летний диван.

0001 Краткое наблюдение о предметах Астрологии и Божественном Провидении.
Разноплеменные звезды,
Звезды из разных съединений-
Они заманчиво горды,
Необщий в них светится гений.
Но вот! Едва повеет нам
Своим блаженством Провиденье-
На звезды падает забвенье.
Сему я удивляюсь сам.

0002
Стрижи небесные, теперь друзья мои,
Зачем кричите вы, собравшись шумной стаей,
Над головой моей стремительно летая,
Под крышей гнезда позабыв свои.
Куда исчезните, к каким брегам направив
Свой длинный путь, оставите меня-
Своим мгновеньем кратким позабавив,
Своим стремленьям взоры подчиня?

0003
Метафизические бредни
Уже давно я позабыл;
Уж совершенно к ним остыл
Мой разум. Лишь глагол обедни
Мне ближе- я люблю его
И в меру сердца соблюдаю;
Еще я много в нем узнаю
Сокровищ века своего.

0004
Мой труден путь, зачем же встав
Раз на него, я не запнулся,
Нигде с судьбой не разминулся,
И соблюдал ее устав.
Так поэтический успех
Теперь мне виден не во славе,
А в упоительной забаве-
Быть искренним, забавя всех.

0005  Ода к поэту.
Приятель- есть тебе занятье,
Чтоб с грешной ум воззрев земли,
Не мешкал средь минутной тли,
Но вечность брал себе в собратья-
И, тихо воцарившись в ней,
Обрел себе покой глубокий,
Стремясь к поэзии высокой-
Великой пажитью своей.

0006
Прекрасны летние туманы,
Что, чуть обняв крылом своим,
Вечерне поле, им самим
Уже не суетно желанны.
Все суеты полдневный жар,
Мечась над нивою, уносит,
И с возвращеньем снова бросит
Он долу их слепой пожар.

0007
Таков— увы! удел поэта:
Едино днем за днем влачить,
Иное миру говорить.
Он примирил судьбой все это.
Талант, что свыше дан ему
Он часто суетно пеняет,
Но лирою овладевает—
И вещий выход дан уму.

0008
Забвение есть только украшенье,
Что утлый разум приобрел себе—
Оно явилось— как ответ его мольбе—
Стяжать любым обидам всепрощенье.
И, им покрыв свое былое,
Мы провождаем свой досуг
Не средь тяжелых сердцу мук,
Но неги иго восприняв благое.

0009
Творить, внимая только Богу—
Сурову вот, и вот не строгу—
Средь прочих выгод я избрал
Судьбы неопытный вассал.
Томясь поэзией и прозой,
Мой разум разрешает вдруг,
Как взлет стрелы тяжелый лук,
Обычай слов метаморфозой,
Все превращающей в мираж
Души святого дерзновенья—
С великими пустого пренья
За лавр ветхий и не наш.

0010
Атеистическое братство,
Которое сковало мир-
Неисчезающий кумир
Наживы и ее богатства.
Что делать с ним? Как сокрушить
Иным святое упованье?
Что, изменяя вдруг прозванье,
Все вновь и вновь мешает жить.

0011
Трудиться над стихом приятно.
Упорно облекать его
В то, что подарит Божество,
То внятно, то почти не внятно—
Повелевая свой глагол
Натруженному миром уху.
Приятное уму и слуху
В его заботах я нашел.

0012
Поэзия- дыханье Божества,
Она душа и лиры и искусства,
Что исторгает в мир возвышенные чувства
В порядок новый съединив слова.
И, право, путь откроем вдохновенью,
Неприложим в веках его закон.
Сердцам людей повелевает он
Доверить все надежды откровенью.

0013
Когда-нибудь как Ариосто, Буало и Флакк
Я книгу напишу сатир, чтобы дурак
Надежно был прикован к пьедесталу
На память вечную невеже и нахалу,
Чтоб путь освободить для страсти всеблагой,
Несущей только правду и покой,
Чтоб в мир повеять гением безмерным,
Святым Отцам присущем правоверным,
Чтоб созерцать не идолы вокруг,
А души и сердца мог поколенья друг,
Чтоб поколение само не позабыло,
Что дедам и отцам их было мило-
А именно— всегда хороший стол,
Приличный поп и добрый богомол.

0014 Послание к другу.
Привычно мир перетекая
В крикливой суетной толпе,
В уединенной ли мольбе,
Под сенью ада или рая,
Что ты находишь пред собой?
Руины дней уже минувших,
Начаток ли созданий лучших,
Иль совершенья час златой?
Ответь! И пусть твоим ответом,
Как благодетельным огнем,
Тот мир, в котором мы живем,
Весь изольется, словно светом.

0015 К Большевику о цели его жизни.
Викарий сует мировых
И катаклизмов социальных,
Теснитель толп многострадальных
И автор всех клевет своих-
О, Большевик, куда ты метишь:
В герои суетных эпох?
Я вижу— ты куда как плох
И вряд ли прямо мне ответишь.

0016
Алкид письма, я смело достигаю
Того пером, о чем еще не знаю,
С предчувствием чего едва знаком,
Я указую радостным перстом
Его обличие. И пусть потомство судит,
Что сбудется, иль чего не будет.
Влагая дар свой огненный в слова,
Я напрягаюсь, словно тетива,
И источаю гимны или оды,
Или элегии. Дух северной природы
Во мне кипит, и манит снова в бой—
Без лат и с непокрытой головой
Являюсь я в ристалище поэтов,
Лишь меч со мной, новейший из заветов—
Его в сражении мелькает острие,
Им правит вдохновение мое.

0017 Послание к Тюрину.

Кто ты— иль Wren, или Bernini,

Или Rastrelli для Москвы?

Иль лучше перейти на Вы,

Взывая ко твоей гордыне

Устоев лучших chic и charme

Ты источаешь человеку,

Когда в столицу, словно в Мекку

Теперь ты возвращаешь сам

Венец пророчества о лучшем

Из всех застроенных миров.

К дурному вкусу ты суров,

Но мягко судишь о заблудшем.

 

0018

Чтоб у проклятой самой скуки

Нас Irish Pub взял на поруки

Не много надо приобресть:

Во-первых— деньги, после честь.

Где Guinness хладною волною

Спешит наполнить сам собою

Неторопливые уста-

Там метафизика проста.

И там, где пьянка до зари

Я счастлив, как не посмотри.

0019
Как хлеба черствого краюха,
Что засидела как-то муха—
Стихи советских прошлых лет
Полны томительных примет.
В них приглушенно вдохновенье
Вселенной ведает о том,
Что, где повеет воздух тленья,
Мы счастия не обретем.

 

Савостино. Первые числа Августа 2002.